Студенческий меридиан
Журнал для честолюбцев
Издается с мая 1924 года

Студенческий меридиан

Найти
Рубрики журнала
40 фактов alma mater vip-лекция абитура адреналин азбука для двоих актуально актуальный разговор акулы бизнеса акция анекдоты афиша беседа с ректором беседы о поэзии благотворительность боди-арт братья по разуму версия вечно молодая античность взгляд в будущее вопрос на засыпку встреча вузы online галерея главная тема год молодежи год семьи гражданская смена гранты дата дебют девушка с обложки день влюбленных диалог поколений для контроля толпы добрые вести естественный отбор живая классика загадка остается загадкой закон о молодежи звезда звезды здоровье идеал инженер года инициатива интернет-бум инфо инфонаука история рока каникулы коллеги компакт-обзор конкурс конспекты контакты креатив криминальные истории ликбез литературная кухня личность личность в истории личный опыт любовь и муза любопытно мастер-класс место встречи многоликая россия мой учитель молодая семья молодая, да ранняя молодежный проект молодой, да ранний молодые, да ранние монолог музей на заметку на заметку абитуриенту на злобу дня нарочно не придумаешь научные сферы наш сериал: за кулисами разведки наша музыка наши публикации наши учителя новости онлайн новости рока новые альбомы новый год НТТМ-2012 обложка общество равных возможностей отстояли москву официально память педотряд перекличка фестивалей письма о главном поп-корнер портрет посвящение в студенты посмотри постер поступок поход в театр поэзия праздник практика практикум пресс-тур приключения проблема прогулки по москве проза профи психологический практикум публицистика путешествие рассказ рассказики резонанс репортаж рсм-фестиваль с наступающим! салон самоуправление сенсация след в жизни со всего света событие советы первокурснику содержание номера социум социум спешите учиться спорт стань лидером страна читателей страницы жизни стройотряд студотряд судьба театр художника техно традиции тропинка тропинка в прошлое тусовка увлечение уроки выживания фестос фильмоскоп фитнес фотокласс фоторепортаж хранители чарт-топпер что новенького? шаг в будущее экскурс экспедиция эксперимент экспо-наука 2003 экстрим электронная москва электронный мир юбилей юридическая консультация юридический практикум язык нашего единства
От редакции

Выпуском  журнала занимался коллектив журналистов, литераторов, художников, фотографов. Мы готовим рассказ о  коллегах и  об их ярких, заметных публикациях.

А сейчас назову тех, кто оформлял СтМ с 1990-х до 2013-го.

Главный художник Александр Архутик,
мастер компьютерного дизайна Алексей Колганов
и фотограф Игорь Яковлев.

Большая часть обложек и фоторепортажей – творческая работа Игоря Яковлева.

Надеюсь, что нам удастся представить Вам  увлекательную историю создания и деятельности  СтМ.

Юрий Ростовцев, гл. редактор
«Студенческого меридиана», журнала,
которому я с удовольствием служил
с 1977 по 2013 годы.

Наши партнеры










/ Литература / Проза /


Чарльз БОМОНТ. "И ВИДЕТЬ СНЫ, БЫТЬ МОЖЕТ..."


- Садитесь, пожалуйста, - пригласил психиатр, указывая на немного потертый кожаный диван.

Халл автоматически сел. И инстинктивно откинулся на спинку. Его охватила истома, веки сразу налились свинцом. Он ощутил, что проваливается во мрак. Он резко вскочил и яростно принялся хлестать себя по щекам.

- Простите, доктор, - сказал он.

Психиатр, высокий молодой человек, не похожий на светило науки, кивнул.

- Может предпочтете прилечь? - тихо спросил он.

- Предпочту ли я? - усмехнувшись, воскликнул Холл и откинул голову назад. - Именно то слово, которое подходит. Предпочитать!

- Боюсь не совсем вас понимаю.

- Я тоже, доктор, - он с силой ущипнул себя за левую щеку. - Нет, это не совсем так. Я понимаю все. Именно в этом и состоит загвоздка: я понимаю.

- Может объясните, о чем идет речь?

- Да. Нет. (Полный абсурд, подумал он. Вы не можете мне помочь. Никто не может. Я совершенно одинок!) Забудьте все это, - сказал он и направился к двери.

- Минуточку, - дружески сказал психиатр, в нем звучала забота и не чувствовалось покровительственных ноток. - Бегство от проблемы ничего не дает, не так ли?

Халл застыл в нерешительности.

- Простите за клише. На самом деле, бегство от проблемы иногда оказывается лучшим решением. Но я пока не знаю, будет ли это в случае с вами.

- Доктор Джонсон вам не говорил обо мне?

- Нет. Джим сказал, что посылает вас ко мне, но я думал, что вы объясните лучше, чем он. Все, что я знаю, это то, что вас зовут Филип Холл, что вам тридцать один год и что вот уже давно вы не можете заснуть.

- Действительно давно... (Если быть точнее, семьдесят два часа, подумал Холл, глядя на часы. Семьдесят два ужасных часа...)

Психиатр постучал сигаретой о край стола.

- А вы не..? - начал он.

- Устал? Боже, еще как. Я самый усталый человек на земле. Я мог бы проспать целую вечность. Но в этот и состоит проблема - я знаю, что произойдет. Я больше не проснусь.

- Слушаю вас, - подбодрил его психиатр.

Холл закусил губу. Излагать особо было нечего. Но что еще ему оставалось делать? Куда идти?

- Вас не будет раздражать, если я буду расхаживать по кабинету?

Если вам будет приятно, ходите хоть на голове.

Ладно. Не угостите сигаретой.

Он вдохнул сигаретный дым и подошел к окну. Четырнадцатью этажами ниже, прохожие и машины походили на заводные игрушки. Наблюдая за ними он подумал: Хороший тип. Знающий. Умный. Не то, что я ждал. Кто знает... Быть может, он сумеет мне помочь.

- Если честно сказать, не знаю, с чего начинать, - заявил он.

- Не имеет значения. Скажем, с самого начала, если это вас устраивает.

Холл тряхнул головой. Начало, подумал он. А есть ли оно, это начало?

- Давайте, не беспокойтесь, - сказал доктор.

Холл долго молчал, потом заговорил:

- Мне было десять лет, когда я впервые открыл силу человеческого духа. У нас в спальне висел гобелен. Огромная такая штука вроде ковра с бахромой. На нем были изображены конные солдаты - наполеоновские солдаты. Они располагались у подножия холма, и первая лошадь уже начала подъем. Мать мне кое-что сказала, а вернее рассказала, что если долго рассматривать гобелен, лошади начнут двигаться. Она говорила, что они взберутся на вершину холма. Но как я не пытался это увидеть, ничего не получалось. Тогда она сказала: "Надо думать с силой". Каждый вечер, отправляясь спать, я долго стоял перед гобеленом. И в конце концов, это случилось. Лошади и солдаты тронулись с места и ушли на другой склон холма.

Холл потушил сигарету и принялся расхаживать по кабинету.

- Я жутко перепугался. Когда я открыл глаза, они все исчезли. Потом это стало для меня игрой. Позже я попытался проделать то же самое с фотографиями в журналах, и вскоре научился сдвигать с места локомотивы, посылать в воздух мячи, заставлять собак открывать пасти - я мог делать все, что захочу.

Он остановился и взъерошил рукой волосы.

- Думаю, вы считаете это обычной вещью. Все мальчишки заняты тем же. Как например, залезать в шкаф, смотреть на свет лампы через растопыренные пальцы... Привычные штучки?

Психиатр пожал плечами.

- Но есть и разница, - уточнил Холл. - Однажды все это вышло из-под моего контроля. Я рассматривал рисунок с битвой дракона и рыцаря. Ради развлечения я заставил рыцаря опустить копье. Он так и сделал. Дракон бросился на него, изрыгая огонь. ОН уже собирался сожрать рыцаря и раскрыл пасть. Я заморгал и тряхнул головой, как обычно.., но ничего не произошло. То есть рисунок не вернулся в первоначальный вид. Даже после того, как я закрыл и открыл книгу вновь. Но в тот момент я не стал особенно думать об этом.

Он подошел к столу и схватил еще одну сигарету, которая выскользнула из его пальцев.

- Вы принимаете декседрин, - сказал психиатр, глядя, как Холл пытается удержать ее.

- Да.

- Сколько граммов в день?

- Двадцать, двадцать пять, не знаю.

- Очень сильная доза. Она нарушает координацию движений. Полагаю, Джим вас предупредил?

- Да, предупредил.

Ладно, продолжим. Что случилось дальше?

- Ничего, - ответил Холл, позволяя психиатру закурить ему сигарету. - На некоторое время я почти забыл про "игру". Потом в возрасти тринадцати лет я заболел. Острый суставный ревматизм...

Психиатр наклонился вперед, он нахмурился:

- И Джим позволил вам принимать по двадцать пять грамм...

- Не перебивайте! - он не стал уточнять, что добыл лекарство у тетки, а доктор Джексон не знал об этом.) Мне пришлось отлеживаться в постели. Никаких движений, я мог от этого умереть. Однажды я читал историю про призраков. Книжка называлась Пещера отшельника. История человека, который утонул и стал являться жене. Родители ушли в кино. Я принялся думать об этой истории, пытаясь вообразить себе призрак. Я сказал себе: "Быть может, он в шкафу?" Я знал, там никого не было. Я знал, что призраки на самом деле не существуют. Но какая-то часть моего мозга продолжала твердить: "Посмотри на шкаф. Последи за дверью. Он там, Филип, и сейчас выйдет". Я взял другую книгу и попытался читать ее, но никак не мог заставить себя не поглядывать на шкаф. Дверца была приоткрыта - простая щель. А за щелью мрак. Мрак и безмолвие.

- И дверь качнулась.

- Именно так.

- Вы понимаете, что в вашем рассказе пока нет ничего ужасного и необычного?

- Знаю. Все дело в моем воображении. Даже в этот момент, я понимал это. Но это не мешало мне бояться. Я боялся, как если бы призрак действительно приоткрыл эту дверь. Мозг, дорогой доктор. Именно из него исходит все это зло. Если вы верите, что у вас болит рука, а физических причин боли никаких нет, она все равно болит... Моя мать умерла, потому что считала, что от ее болезни нет никаких лекарств. Вскрытие показало, что она страдала всего-навсего недоеданием. Но она все же умерла!

- Не буду оспаривать вашу точку зрения.

Ладно. Все, что я хотел вам сказать, не требует объяснений того, что происходит в моей голове. Я знаю это.

- Продолжайте.

- Мне сказали, что я никогда не вылечусь окончательно, и всю оставшуюся жизнь, мне придется проводить в замедленном ритме. Из-за сердца. Никаких утомительных упражнений, никаких подъемов по лестницам, никаких долгих прогулок. Никаких эмоциональных шоков. Шок вызывает выброс адреналина, сказали мне, а это опасно. И мне пришлось привыкать к новой жизни. После окончания учебы я нашел спокойную работу в одной конторе. Рутина - заполнять цифрами таблицы. Несколько лет все шло нормально. Потом неприятности начались снова. Я прочел в газетах историю женщины, которая ночью села к себе в машину и, обернувшись назад за чем-то лежащим на заднем сиденье, обнаружила там спрятавшегося мужчину. Тот поджидал ее. Эта история так поразила меня, что я начал буквально бредить ею. И каждый вечер, садясь в машину, я обязательно проводил рукой по заднему сидению и по полу. Некоторое время эти действия меня успокаивали, но вскоре меня стал мучить вопрос: "А вдруг я забуду проверить?" или "А если сзади окажется не человеческое существо?" По дороге домой я должен пересекать Лорел Каньон, а вы знаете сами, какая там извилистая дорога со множеством спусков и подъемов. На полдороге в голове моей начинали роиться всяческие мысли. Кто-то или что-то спряталось в задней части моей машины!  Укрылось в тени! Жирное и отсвечивающее. Стоит мне глянуть в зеркало заднего обзора, и я увижу руки, готовые обхватить мою шею... Поймите меня, доктор. Я знал, что это мое воображение. Я был уверен, что заднее сидение пусто... Я же всегда держал машину закрытой и проверял на дню не раз! Но я повторял себе: "Продолжай думать так, Холл, и кончишь тем, что на самом деле увидишь эти руки. Это будет отсвет или фары другой машины, а то и вовсе ничего.., но ты увидишь эти руки! И в конце концов, однажды вечером я их увидел! Машину несколько раз занесло, и она перелетела через насыпь.

Психиатр сказал: "Минуточку", встал и включил небольшой магнитофон.

- Тогда я понял, насколько могущественен ум, - продолжил Холл. - Я узнал, что призраки и демоны существуют, существуют с того момента, когда о них начинаешь упорно и навязчиво думать. И одному из них едва не удалось меня прикончить! (Он прижал к щеке горящий кончик сигареты; окружавший его туман рассеялся.) Доктор Джексон сказал мне потом, что еще один такой шок может вызвать смерть. И с этого мгновения, у меня начался этот сон.

В комнате было тихо, если не считать отдаленных гудков клаксонов, тиканья часов, стрекота пишущей машинки секретарши, да прерывистого дыхания самого Холла.

- Говорят, что сны длятся всего несколько мгновений, - снова начал Холл. - Не знаю, правда ли это. Все, что я знаю, они, похоже, длятся долго. Иногда сны длились целую жизнь; иногда они растягивались на несколько поколений. А есть сны, когда время полностью останавливается или кажется застывшим на одно нескончаемое мгновение. Когда я был мальчуганом, я смотрел сериалы по комиксу Флеш Гордон, если вы помните о ни.? Они мне нравились, а когда заканчивалась последняя сцена, я возвращался домой и начинал видеть сны с продолжением. И каждую ночь мне снилась новая сцена. Она запечатлевалась в моем мозгу так отчетливо, что я помнил ее наизусть при пробуждении. Я даже записывал краткое содержание, чтобы не забыть. Смешно?

- Нет, ответил психиатр.

- То же случалось с романами Берроуза и сказками страны Оз. Я придумывал продолжение. Но с пятнадцати лет сны стали не столь интенсивными. Они снились изредка. До прошлой недели...

Холл замолчал, потом спросил, где туалет, чтобы освежить лицо холодной водой. Когда он вернулся, то остановился у окна.

- Что произошло на прошлой неделе: - спросил врач.

- Я лег спать в половине двенадцатого. Усталости особой я не чувствовал, но из-за сердца, мне надо было отдохнуть. И тут же начался сон. Я шел вдоль Венис Пир. Было около полуночи. Вокруг было людно, там всегда толпы народа. Моряки, девки, мелкая шпана в кожаных куртках. На каждом шагу верещали прорицатели. Слышался лязг вагончиков, наполненных орущими людьми, звенели колокола, из тиров доносились выстрелы, из динамиков доносились дурацкие песни. Но весь это шум перекрывал далекий рев океана. Все блестело, сверкало, выглядело кричащим. Я шел, изредка поскальзываясь на жевательных резинках и шкурках фруктов, спрашивая себя, почему я оказался здесь. (Холл закрыл глаза, но тут же открыл их и яростно потер.) Вдруг я заметил девушку. Двадцать два, двадцать три года. Легкое облегающее белое платье. Обнаженные ноги, красивые и загорелые. Она была одна. Я остановился, чтобы поглядеть на нее и подумал: Она должна иметь дружка. Надо, чтобы он был поблизости". Но она, похоже, никого не ждала. Я машинально пошел вслед за ней.

Она прошла мимо нескольких строений, остановилась перед каруселью и поднялась по лестнице. Ветерок задирал подол ее платья, но это вроде ее не смущало. Она стояла, держась за поручень и... не знаю, была в каком-то экстазе. Она вдруг рассмеялась. Звонкий музыкальный смех. Я стоял у манежа и думал, что делает здесь эта молодая красивая девушка и почему хохочет ночью в самом сердце этой дешевой ярмарки. Руки мои вдруг вцепились в поручень, ибо я заметил, что она уставилась прямо на меня. На каждом круге она, пролетая мимо, смотрела прямо на меня. И что-то в ее глазах говорило: "Не уходи, не двигайся, жди..."

Карусель остановилась, она спустилась и направилась прямо ко мне. Так естественно, будто мы давно другу друга знали. Она взяла меня под руку и сказала: "Мы вас ждали, мистер Холл". Голос у нее был нежный и проникновенный, а лицо, которое я увидел вблизи, было ее красивее, чем мне казалось. Полные, чуть влажные губы, темные сверкающие глаза, словно светящаяся кожа. Я не ответил. Она снова рассмеялась и потянула меня за рукав: "Пошли, дорогой, у нас мало времени". И мы почти бегом направились к Серебряной Башне, самой высокой из русских горок. Я знал, что мне не следует садиться в вагончик из-за сердца, но она не стала бы меня слушать. Она повторяла, что я, ради нее, должен пойти вместе с ней. Мы заняли места в первой же свободной кабинке...

Холл задержал дыхание, потом медленно выпустил воздух. Переживая эту сцену, он вдруг ощутил, что ему легче оставаться бодрствующим. Значительно легче.

- Так закончился первый сон, - заключил он. - Я проснулся в поту и думал об этом весь день, пытаясь сообразить, как это случилось. Я был в Венис Пир всего один раз с матерью. Много лет назад. Но на следующую ночь, точно также, как и в сериалах, сон начался с того мгновения, когда он прервался. Ми заняли место на скамье. Помню, что кожа сиденья была растрескавшейся и прорванной. А поручень, выкрашенный черной краской, в середине, где за него хватались, блестел металлом.

Я хотел спрыгнуть, думая: "Именно сейчас надо уйти; сейчас, иначе будет поздно." Но девушка держала меня и что-то нашептывала в ухо. Мы будем вместе, шептала она. Вдвоем. И если я сделаю для нее только это, она будет мне принадлежать. "Пожалуйста, пожалуйста!" Потом машина заработала. Небольшой толчок; ребятишки начали вопить и орать; позвякивание цепей, которые поволокли нас вверх; медленно вверх, теперь было поздно, поздно для чего-либо, нас тянуло вверх, на самую вершину...

На первой трети подъема, когда она вцепилась в меня и прижалась ко мне, я вновь проснулся. На следующую ночь мы поднялись еще выше. Новая ночь - и мы все выше. Метр за метром мы въезжали на вершину. На полпути девушка принялась меня со смехом целовать: "Посмотри вниз! Говорила она. Посмотри вниз, Филип!" Я опустил глаза - люди и машины внизу были маленькими и нереальными.

И вот мы оказались в нескольких метрах от вершины. Стояла черная ночь, холодный воздух был кусачим, а я боялся, боялся так, что не в силах был пошевелиться. Девушка смеялась все громче, а в глазах ее появилось странное выражение. Я вспомнил, что ее никто, похоже, не замечал, а контролер, беря два билета, с недоумением оглядывался.

Я закричал: "Кто вы?" И она ответила: "А ты разве не знаешь?" Она встала и отцепила мои руки от поручня, но я наклонился вперед и вновь за него схватился.

И тут мы оказались на вершине. И по ее лицу я понял, что она собирается сделать. Я постарался поглубже вжаться в сидение, но ее руки были на мне, и я слышал ее смех - пронзительный, терзающий, словно начиналась пытка...

Холл ударил кулаком по стене и закончил:

- Вот, я рассказал все. Теперь вы знаете, почему я боюсь заснуть. Ибо если я засну - а это в конце концов случится, я понимаю это! - сон возобновится. И сердце мое не выдержит!

Психиатр нажал кнопку на столе.

- Эта девушка, кто бы она не была, - сказал Холл, - столкнет меня. И я упаду. С высоты в сто метров. Я буду видеть, как асфальт несется мне навстречу и почувствую ужасную боль в момент, когда разобьюсь...

Дверь кабинета открылась.

Появилась молодая женщина.

- Мисс Томас, - начал психиатр, - мне хотелось бы...

Филип Холл завопил. Его глаза смотрели на молодую женщину в белой форме медсестры. Он отступил на шаг:

- О, Боже! Нет!

- Мистер Холл, это моя секретарша, мисс Томас.

- Нет, воскликнул Холл. - Это она. Теперь я знаю, кто она! Я знаю!

Девушка в белом халате нерешительно сделала шаг вперед.

Холл снова завопил, закрывая лицо руками; потом развернулся и сделал попытку убежать.

Какой-то голос закричал: "Остановите его!"

Холл ощутил коленом боль от острой кромки подоконника. В  мгновение ужаса, он сообразил, что происходит. Он вслепую вытянул руки вперед, пытаясь удержаться. Но было слишком поздно. Словно высосанный гигантским соплом, она вывалился в открытое окно и полетел в пустоту.

- Холл!

И все время бесконечного полета с высоты тринадцатого этажа до серого жесткого асфальта, ум его не переставал работать, а глаза так и не закрылись...

- Боюсь, он умер, - сказал психиатр, отпуская запястье Холла.

Молодая женщина вздрогнула.

- Но я, - запротестовала она, видела его всего минуту, и он был...

- Знаю. Странно, когда он вошел, я попросил его сесть, и он сел. Через две секунды он заснул. А потом издал этот крик, который вы слышали и...

- Сердечный приступ?

- Да, - кивнул психиатр, задумчиво потирая щеку. - Правда, есть более неприятные способы расставаться с жизнью. Он, по крайней мере, умер спокойно.

Свежий номер
Свежий номер
Предыдущий номер
Предыдущий номер
Выбрать из архива