Номер 10, 2008

Стихи и дождь в Карабихе

В усадьбе-музее «Карабиха» прошел очередной праздник, посвященный поэзии Николая Некрасова. В числе участников этого действа оказался и актер Валерий Золотухин. Расскажем о нескольких эпизодах общения знаменитого артиста с любителями поэзии, приехавшими в некрасовский день в Карабиху.

Такая примета

Поскольку праздник проходил под открытым небом, Золотухин начал свое общение со зрителями с одного профессионального наблюдения:

– Обычно, когда я выхожу на уличную сцену, начинается дождь... Актера-то хоть навесом или зонтом укроют, а вот публике достается по полной...

Участники праздника, сидящие в уличном «зале» на длинных лавках, откликаются беззаботным смехом. Наверняка сегодня будет какое-то исключение... Небо чисто синее, без единого облачка, не то что тучки. Над задником сцены прожекторно-софитно, лучами прямого попадания, светит солнце в глаза и лица зрителей, некоторые спасаются от жарких, слепящих лучей в тени высоких деревьев.

А Валерий Золотухин продолжил. Он сказал, что рад побывать в Карабихе, на одном из летних праздников в честь русской словесности.

Спасибо маме!

– В нашем родительском доме на Алтае, в селе Быстрый Исток, где я родился, был культ двух Николаев – Николая Гоголя и Николая Некрасова. Мама нам с братом часто читала стихи Некрасова о том, как мать провожала своих сыновей в Запорожскую сечь. А его стихи о женской доле, – о своей почти, – мама «присваивала» себе, потому что они были ей близки... Особенно когда это – село, когда это – поле, пашня, нива.

Спасибо маме! Мы с братом всосали поэзию Некрасова, как говорится, с детским молоком, с материнским потом и трудом крестьянским.

Рад возможности поклониться этой земле, давшей нам поэта, поклониться Николаю Алексеевичу Некрасову за его пронзительное поэтическое слово. Потому что он смог на тако-о-ой пьедестал возвести русскую женщину и тем самым оправдать всё!

Коня на скаку остановит,

В горящую избу войдет!.. –

писал он о русской женщине, воспевал ее.

Вы знаете, во всем мире нет таких строк о бабьей доле, о женской красоте, о русском характере... Огромная благодарность от нас, нынешних русских, живущих, этому великому поэту!

Богата литература русская величайшими именами. Но имя Некрасова стоит на особом месте и озаряется особенным светом. Может быть, потому, что он выразил в своих стихах трагедию и красоту крестьянского мира.

Любящим сердцем

– Ярославский артист Виталий Стужев говорил нам со сцены о проделках Алексея Сергеевича с Аграфеной... И вот думаю: нет ли здесь, в Карабихе, потомков... прямых... Некрасова? Есть!?

Зрители смеются и кричат со своих мест: «Есть! Но это – законные потомки...» После маленькой паузы в одну-две секунды Валерий Золотухин серьезным тоном объявляет стихотворение, которое будет читать:

– Николай Алексеевич Некрасов! Вступление к поэме «Мороз, Красный нос».

Ты опять упрекнула меня,
Что я с музой моей раздружился,
Что заботам текущего дня}
И забавам его подчинился.

Для житейских расчетов и чар
Не расстался б я с музой моею,
Но бог весть, не погас ли тот дар,
Что, бывало, дружил меня с нею?

Но не брат еще людям поэт,
И тернист его путь, и непрочен,
Я умел не бояться клевет,
Не был ими я сам озабочен;

Но я знал, чье во мраке ночном
Надрывалося сердце с печали
И на чью они грудь упадали свинцом
И кому они жизнь отравляли.

И пускай они мимо прошли,
Надо мною ходившие грозы,
Знаю я, чьи молитвы и слезы
Роковую стрелу отвели...

Да и время ушло, – я устал...
Пусть я не был бойцом без упрека,
Но я силы в себе сознавал,
Я во многое верил глубоко,

А теперь – мне пора умирать...
Не затем же пускаться в дорогу,
Чтобы в любящем сердце опять
Пробудить роковую тревогу...

– Я в общем довольно часто выступаю на таких вот литературных посиделках. То – в Сростках у Шукшина, то – у Пушкина в Михайловском, у Лермонтова в Тарханах, у Твардовского в Смоленске... И моя особая благодарность тем людям, которые занимаются этими усадьбами, провинциальными музеями. Я сейчас сидел с заместителем директора усадьбы-музея «Карабиха» Татьяной Александровной Полежаевой (на лавке, прежде чем выйти на подмостки) и видел, как она переживает за ка-а-ждое некрасовское слово (произнесенное артистами со сцены, с подмостков)!

Она знает всего Некрасова наизусть. Но как следит за каждым словом: правильно ли, точно ли оно звучит, правильно ли акценты в нем расставлены, верная ли мысль выражена артистом, читающим со сцены... Спасибо за страсть и служение русской поэзии!

Теперь прочту вам стихи, которые нам, русским, оставил великий Пушкин, стихи, которые нельзя забывать. «Клеветникам России».

Золотухин страстно и запальчиво читает:

О чем шумите вы, надменные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?..
... Так высылайте ж к нам, витии,
своих озлобленных сынов:
Есть место им в полях России
среди не чуждых им гробов!

Актер заканчивает читать под восторженные аплодисменты.

Гром-таки грянул. Небо потемнело, заволоклось серыми облаками, начал накрапывать дождь. Зрители весело кричат: «Пошел-таки!.. Дождь пошел! По примете Валерия Золотухина!..

– Ну, дождь пошел. Так было задумано. Чего ж удивляться? Не надо было приглашать меня сюда. Ведь специально артисты здесь, по воле небесной канцелярии, тянули время, пока меня объявят. (Почти целых два часа играли спектакль по сюжетам из произведений Н. Некрасова – авт.) Небесная канцелярия, она же знает, когда должен пойти дождь. Ну, сейчас пройдет, сейчас пройдет. Щю-у!

Золотухин с легким присвистом взмахивает рукой и как бы отгоняет дождь от себя и от зрителей, как бы разгоняет облака. Дождь притормаживает, идет, но не густой и не сильный, словно из мелкого чайного ситечка.

– Понимаете, – признается артист, – как-то не хочется мне уходить, не спев песню. Но прежде еще два слова скажу.

У нас в Театре на Таганке шел спектакль «Гамлет». В главной роли – Владимир Высоцкий. Монолог «Быть или не быть» был сделан таким образом, что Высоцкий начинал его дважды: «Быть или не быть? Вот в чем вопрос».

Потом режиссер Юрий Любимов весь свет выключал. Могильная темнота в зале, на сцене. И Володя уже кричал в темноте: «Бы-ы-ыть или не бы-ы-ыть?!» И вот на одном спектакле свет гаснет. Володя кричит: «Быть или не быть?!»

С галерки голос: « Володя, спой, а?..»

Зрители смеются, затем раздаются голоса: «Валера, спой! »

– Если можно, я сейчас исполню новую для меня песню.

Артист опускает голову, закрывает лицо и лоб руками, концентрируется на песне, на ее содержании.

– Еще никогда не пел эту песню. И если вдруг остановлюсь, начну сначала, не обижайтесь. Будем считать, что это репетиция. Называется песня «Покаяние». Написал ее питерский композитор Александр Морозов на стихи Евгения Муравьева.

Золотухин поет по нарастающей громкости голоса и по нарастающему чувству отчаяния:

Домик маленький на окраине,
Вишня старая в палисаднике.
Здравствуй, матушка, здравствуй, батюшка.
Почему меня не встречаете?

Заросла травой тропка милая.
Мох сырой вокруг с паутиною.
Здравствуй, матушка, здравствуй, батюшка.
Почему мне дверь не открыли вы?

Спит зола в печи охладелая.
Счастья нет нигде, да и не было.
Здравствуй, матушка, здравствуй, батюшка.
Почему пуста скатерть белая?

Утопил ведро скрип колодезный,
В волосах моих нитка с проседью.
Здравствуй, матушка, здравствуй, батюшка.
Почему горьки слезы осенью?

За лампадкой свет не кончается.
У пустых икон поздно каяться.
Здравствуй, матушка! Здравствуй, батюшка!
Почему меня не встречаете?

Здравствуй, матушка! Здравствуй, батюшка!
Почему меня вы прощаете?

Звучит одинокий, сиротливый звон колокола. Затем – долгая овация!

Валерию Золотухину дарят цветы – пышные букеты роз, хризантем, маргариток и так далее, и так далее, и так далее, в слюдяных обертках, перевязанных ленточками, а кто-то – букет люпина, тысячелистника, сурепки, цикория с территории усадьбы, обмотанный и перевязанный не лентой, а простой зеленой травой. Артист берет цветы и несет их к портрету Некрасова у задника сцены.

Затем он вместе с другими участниками праздника идет к домику с зеленой крышей, чтобы оттуда ехать на конференцию в библиотеку. Когда поднимается на крыльцо и оказывается под некрасовской крышей, на всей территории усадьбы начинается настоящий ливень.

Музейный дом всех укрыть не может, и люди бегут в раскинутый на полянке среди берез большой многоугольный брезентовый шатер с окошками, с закусками и напитками на столах. Бегут, чтобы не только выпить и закусить там, но и спрятаться от дождя, который льется уже не как из ведер, а как из гигантских цистерн... По примете Золотухина, которую один из гостей-френологов прокомментировал так: «Дождь и ливень во время важного мероприятия – это к любви». Карабиха тонет в любви гостей и участников праздника, которая льется из всех распахнутых сердец.

Нина КРАСНОВА

К началу ^