Журнал для честолюбцев
Издается с мая 1924 года
Студенческий меридиан |
|
|
Рубрики журнала
40 фактов
alma mater
vip-лекция
абитура
адреналин
азбука для двоих
актуально
актуальный разговор
акулы бизнеса
акция
анекдоты
афиша
беседа с ректором
беседы о поэзии
благотворительность
боди-арт
братья по разуму
версия
вечно молодая античность
взгляд в будущее
вопрос на засыпку
встреча
вузы online
галерея
главная тема
год молодежи
год семьи
гражданская смена
гранты
дата
дебют
девушка с обложки
день влюбленных
диалог поколений
для контроля толпы
добрые вести
естественный отбор
живая классика
загадка остается загадкой
закон о молодежи
звезда
звезды
здоровье
идеал
инженер года
инициатива
интернет-бум
инфо
инфонаука
история рока
каникулы
коллеги
компакт-обзор
конкурс
конспекты
контакты
креатив
криминальные истории
ликбез
литературная кухня
личность
личность в истории
личный опыт
любопытно
мастер-класс
место встречи
многоликая россия
мой учитель
молодая семья
молодая, да ранняя
молодежный проект
молодой, да ранний
молодые, да ранние
монолог
музей
на заметку
на заметку абитуриенту
на злобу дня
нарочно не придумаешь
научные сферы
наш сериал: за кулисами разведки
наша музыка
наши публикации
наши учителя
новости онлайн
новости рока
новые альбомы
новый год
НТТМ-2012
обложка
общество равных возможностей
отстояли москву
официально
память
педотряд
перекличка фестивалей
письма о главном
поп-корнер
портрет
посвящение в студенты
посмотри
постер
поступок
поход в театр
поэзия
праздник
практика
практикум
пресс-тур
приключения
проблема
прогулки по москве
проза
профи
психологический практикум
публицистика
путешествие
рассказ
рассказики
резонанс
репортаж
рсм-фестиваль
с наступающим!
салон
самоуправление
сенсация
след в жизни
со всего света
событие
советы первокурснику
содержание номера
социум
социум
спешите учиться
спорт
стань лидером
страна читателей
страницы жизни
стройотряд
студотряд
судьба
театр художника
техно
традиции
тропинка
тропинка в прошлое
тусовка
увлечение
уроки выживания
фестос
фильмоскоп
фитнес
фотокласс
фоторепортаж
хранители
чарт-топпер
что новенького?
шаг в будущее
экскурс
экспедиция
эксперимент
экспо-наука 2003
экстрим
электронная москва
электронный мир
юбилей
юридическая консультация
юридический практикум
язык нашего единства
От редакции
Выпуском журнала занимался коллектив журналистов, литераторов, художников, фотографов. Мы готовим рассказ о коллегах и об их ярких, заметных публикациях. А сейчас назову тех, кто оформлял СтМ с 1990-х до 2013-го. Большая часть обложек и фоторепортажей – творческая работа Игоря Яковлева. Наши партнеры
|
Номер 01, 2007«ХОЛОДНЫЙ ДОМ» ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСАС детских лет писатель мечтал о теплом и уютном доме, о достатке. А когда пришел успех и появилась возможность обустроить свой быт, он оказался совершенно беспомощным. Дом Диккенса был красив, но холоден. Вся его жизнь свелась к работе, к добыванию денег, ибо он страшно боялся нищеты, в которой прошло его детство. Энергия Диккенса была неистощима. Он выпускал роман за романом, открывал и редактировал журналы, устраивал публичные чтения своих произведений. И преуспел в этом, поскольку был очень артистичен, пленял красотой, блеском глаз, живостью. Но успех не вскружил ему голову. Диккенс был скромным, милым и компанейским человеком, приносящим радость. Но... не тепло. Его дом оставался холодным. Его не могли согреть толстые ковры, а роскошные гардины с фестонами не создавали уюта. Кричащая роскошь дома, званые обеды шокировали изобилием. И все-таки – холод. Почему, спросите вы. Попробуем разобраться. Венчание состоялось 2 апреля 1836 года в церкви Святого Луки в Лондоне. Девятнадцатилетняя Кэт, дочь Джорджа Хогарта, редактора «Ивнинг кроникл», была необыкновенно хороша: темные локоны, бледное лицо, мечтательный взгляд прекрасных мерцающих глаз. Жених... Рассказывают, что один господин, впервые увидевший Диккенса, воскликнул: « Какое удивительное лицо! – и, пораженный, продолжил: – В нем как будто соединена жизнь и душа пятидесяти человеческих существ!» Женитьба на Кэт как бы подводила черту под прошлым, полным нужды и унижения. Впереди – целая жизнь. Как оказалось, долгая и трудная. Самая бурная фантазия писателя не способна порой придумать коллизии, которые создает сама жизнь. Судьба Диккенса тому яркое подтверждение. Но именно эта фантастически необычная судьба и дала пищу его великим творениям. Первые романтические чувства Чарльз испытал в 17 лет. Мария Биднелл была почти ровесницей, но девушки всегда взрослее своих сверстников. И 18-летняя красавица играла с юношей, с его любовью, но не рассчитала: Чарльз был чрезвычайно гордым, можно сказать – обостренно гордым. После четырех лет борьбы за ее расположение юноша оставил Марию. Первый опыт имел довольно печальные последствия. Диккенс решил, что никому не позволит играть своими чувствами, и научился так подавлять и скрывать эмоции, что даже к собственным детям был не в состоянии открыто проявлять любовь, при этом с такой теплотой и нежностью создавая детские образы в своих романах. В 1855 году Мария Биднелл написала ему, уже известному писателю, письмо. Прежнее чувство вспыхнуло в сердце Чарльза. Он настоял на встрече. Увидев Марию через 20 лет, он был раздавлен: время не пощадило некогда красивую женщину. Больше они не встречались, но ее образ навсегда остался в памяти писателя и послужил прототипом Доры в романе «Давид Копперфильд». С годами изменилось отношение Диккенса к женщинам. Он все чаще позволял любить себя. Этим он руководствовался и в выборе жены. Ему нужна любящая жена, мать его детей, хорошая хозяйка. Кэт согласилась на эти условия. Потом биографы единодушно обвинят ее: «Плохая жена. Не подходит Диккенсу». Вы, видимо, заметили, что биографы обычно лучше знают, что нужно их героям. Впрочем, сам Диккенс тоже признавался другу: «Я чувствую, что есть одно счастье в жизни, которое я не узнал, – счастье в супружестве». Отсюда и холодный дом? Но разве только Кэт в том повинна? Диккенс был мало знаком со своей будущей женой, его пленила красота девушки. Поговаривали даже, что не только красота, но и положение ее отца, в газете которого он печатался. Впрочем, не будем слушать обывателей, но обратим внимание на странности этого брака. Уже в первые месяцы оказалось, что молодые абсолютно не подходят друг другу. Спокойная, рассудительная, здравомыслящая Кэт не понимала импульсивного мужа, считала причудами резкую смену его настроений: от бурной веселости до полного погружения в себя. Диккенса возмущала ее любовь к светской жизни, а Кэт не выносила его друзей. «Г-жа Диккенс, – писал А.Н. Анненский, – ничего не имела против литературной деятельности мужа, приносившей значительный доход, но ей хотелось жить жизнью леди спокойно, благоприлично, принимая у себя избранное общество». Диккенс не терпел это общество. «Он ставил все вверх дном в доме, чтобы превратить свою квартиру в домашний театр, он целые дни проводил с художниками и актерами и отказывался от сближения с аристократами». Выход всегда можно найти. И Диккенс вскоре научился обходиться без жены. Он полюбил одинокие прогулки по Лондону в любую погоду, особенно в сумерки, когда темнота, окутывавшая город, рождала в нем фантазии. Однако его натура не была расположена к одиночеству. Он жаждал внимания, любви, понимания. Возможно, эта душевная пустота в отношениях с женой и способствовала сближению с ее младшей сестрой Мэри. В 1837 году, после рождения первенца, семья переехала в новую, более обустроенную квартиру. Чарльз настоял, чтобы с ними жила Мэри. Но эта девушка не могла стать помощницей замужней сестре. Судя по всему, она страдала врожденным пороком сердца. Так что же побудило Диккенса взять ее в свой дом? Позднее он сам ответил на этот вопрос: «Она была душой нашего дома. Нам следовало бы знать, что мы были слишком счастливы все вместе. Я потерял самого нежного друга, дорогую девочку, которую любил нежнее, чем любое другое живое существо. Словами нельзя описать, как ее мне не хватает, и ту преданность, которую я к ней питал». Мэри скончалась от сердечного приступа у него на руках, когда ей едва исполнилось 18. Чарльз снял с руки девушки маленькое колечко и надел его на свой палец. Он никогда не снимал его, «обручившись» таким образом со своей возлюбленной. На надгробии он сделал надпись, из которой очевидно его желание быть похороненным рядом с нею. Спустя время Чарльз написал матери Мэри (своей теще!): «В течение многих месяцев после смерти Мэри я мечтал о ней, иногда она являлась ко мне как дух, иногда – как живое существо, но никогда в этих грезах не было и капли горечи, которая наполняет мою земную печаль; скорее это было какое-то тихое счастье, настолько важное для меня, что я всегда шел спать с надеждой увидеть ее в этих образах... Мысль о ней стала неотъемлемой частью моей жизни и неотделима от нее, как биение моего сердца». При описании Нелли (роман «Лавка древностей») перед писателем постоянно всплывало воспоминание о Мэри, он вновь и вновь переживал горечь утраты: «... Старые раны болят... Мне представляется, будто дорогая Мэри умерла только вчера». Знала ли Кэт об этой его страсти? Конечно. Она не раз была свидетельницей того, как страдал муж, как иногда запирался в гардеробной умершей сестры, чтобы «припасть к ее одеждам». Кэт смирилась. Она вела хозяйство, растила детей, а их было девять. Обвинив Кэт в равнодушии к творчеству мужа, биографы Диккенса оставили за скобками ее нравственные терзания, которые, возможно, и превратили некогда романтическую девушку в «вялое, сварливое и раздраженное существо». Биографы предъявляют счет Кэт, забывая о ее правах. Согласитесь, что его платоническая любовь к Мэри и воспаленная память об умершей еще более оскорбительны, чем пылкая страсть к красивой полнокровной сопернице. А ведь и такие тоже были! Надо отдать должное Диккенсу – он понимал состояние жены, был прозорливее своих будущих исследователей: «Бедная Катерина и я, мы не созданы друг для друга, и этого нельзя изменить. Главное не то, что она делает меня несчастным, а то, что я делаю ее несчастной. (Удивительно, почему биографы не слышат его?) Она всегда одинакова, всегда любезна и уступчива, но мы совсем не рождены для тех уз, которые соединяют нас. Она была бы тысячу раз счастливее, если бы вышла за другого человека, и это было бы лучше для нас обоих. У меня часто болит за нее сердце, когда я думаю, как это грустно, что она встретила меня на своем пути». И далее категорически: «... ничто не может нас сблизить. Ее темперамент не подходит к моему. Я знаю, что я во многом виноват, что у меня тяжелый, неровный характер, но теперь уже ничто не может изменить меня, кроме все изменяющей смерти». И предупреждает: «Мы дошли до полного банкротства». Так писал он своему близкому другу. Но Диккенс не только скорбел об ушедшей Мэри. Его экзальтированная писательская душа требовала и новых ощущений. Вы помните, какое главное «обвинение» бросил он жене – одинакова?! Всегда предсказуема. А непредсказуемый Чарльз влюбляется в... королеву! В начале 1840 года, во время бракосочетания королевы Виктории, он поверг в недоумение друзей, признавшись, что безнадежно влюблен в нее: «Я окончательно погибший человек, я ничего не могу делать! Я перечитывал «Оливера», «Пиквика» и «Никольби». Чтобы собрать свои мысли, я приготовился к новой работе, все напрасно. Сердце мое в Виндзоре, летит за милой. Присутствие жены мучит меня, мне тяжело видеть родных, я ненавижу свой дом...» В течение месяца он находился в подобном состоянии, размышляя, не утопиться ли ему, не броситься ли под экипаж... А может быть, стать заговорщиком? Фантазии писателя. Но в итоге по Лондону поползли слухи о его сумасшествии, что заставило Диккенса объясниться: «В моем сумасшествии никто не сомневается, это считается фактом доказанным, спорят только о том, в какую больницу меня свезти. Так как эта история возмущает несколько добрых душ, то я считаю своей обязанностью заявить, что бедный безумец узнал о ней у себя дома, в кругу семьи, и что подробности об его интимной жизни дали повод к бесконечному веселью, бесчисленным шуткам и остротам друзей». Но если историю с влюбленностью в королеву Великобритании можно отнести к любовно-творческой мистификации, поскольку Диккенс явно тяготел к актерству и в юности только случай не позволил ему поступить в театр, то встреча с 18-летней актрисой Элен Тернан была вполне реальной и чувственной. Их отношения не стали секретом для общества. Говорили даже, что у них родился ребенок, умерший во младенчестве. А что Кэт? Она ревновала, терпела, она чувствовала себя несчастной. Они оба были виноваты. Слишком много времени Диккенс уделял своим переживаниям, слишком часто оставлял Кэт наедине с многочисленными беременностями. И слишком уж терпеливой была жена. Но точку в их отношениях поставила Джорджина, третья сестра. Воистину страсти по трем сестрам... Девочка подросла, похорошела, стала удивительно похожа на Мэри. Чарльз не смог остаться равнодушным, и Джорджина переехала в их дом. Она стала заниматься детьми, а те были в восторге от молоденькой тетушки, такой веселой и жизнерадостной. В восторге и Чарльз: «По вечерам, когда мы сидим у камина, Кэт, Джорджина и я, кажется, что снова вернулись старые времена». Кэт однако не в восторге. Она более не хочет терпеть. Развод стал фактом. Джорджина – добрая фея, жена – изгой. Сестры не разговаривали почти 20 лет, пока Диккенс не скончался в 1870 году на руках Джорджины. Она посвятила ему свою жизнь, отказавшись от замужества и от материнства. После смерти Диккенса сестер ждал сюрприз: Элен Тернан была названа первой в завещании писателя... Три сестры Хогарт вошли в жизнь Чарльза Диккенса, определили его судьбу, но ни одна из них не стала хранительницей его домашнего очага. А какое же тепло в доме, в котором нет любимой женщины... Писательница Герд Реймерс приводит слова его дочери: «Нет, женщин он так и не понял». Не понял Диккенс и сестер Хогарт. А ведь так убедителен в своих романах! Анна БЕЗЕЛЯНСКАЯ
|
|
© При использовании авторских материалов, опубликованных на сайте, ссылка на www.stm.ru обязательна
|