Номер 10, 2004

Илья Глазунов: Мэтр справляет новоселье

Казалось бы, зачем не спать ночами такому художнику, как Глазунов? Уже есть признание и в стране, и в мире, чего еще желать? Но этот удивительный человек не может быть успокоенным. Днем он успевает творить и вести свою Академию живописи, ваяния и зодчества, делами которой живет уже 15 лет. А потом чуть ли не до утра засиживается в здании напротив Музея изящных искусств имени А.С. Пушкина. В старинном особняке у мэтра вот-вот откроется галерея.

Дом на Волхонке, 13, хоть и был еще в лесах, но уже выделялся из окружающих сооружений ярким цветом морской волны. Именно здесь назначил встречу Илья Глазунов, с трудом отыскав время в своем плотном графике. Не успел художник выйти из машины около служебного входа, как его тут же окружили плотным кольцом завершавшие отделку фасада рабочие. Илья Сергеевич придирчиво осмотрел, окрашенные оконные решетки, попросил сделать их цвет более матовым. Дело в том, что и в своей Академии, и в галерее каждую деталь интерьера, вплоть до дверных ручек, Глазунов продумывает сам.

Для беседы нас пригласили в зал, где развешаны крупноформатные полотна мэтра последних лет, нашумевшие и вызвавшие много споров: «Мистерия ХХ века», «Великий эксперимент», «Храни Бог Россию». Чтобы увидеть их, десять лет назад люди выстаивали многочасовую очередь на выставку в Манеже. На многофигурных композициях бок о бок изображены святые, великие люди страны и нищие с проститутками. Художник поместил рядом знаменитый в войну плакат: «Родина мать зовет» и женщину с него, только уже состарившуюся, с протянутой рукой. Такая вот гримаса истории. Сам мэтр на одном из полотен изображен с лозунгом: «Где Вы, России верные сыны?».

По отношению к современности у Глазунова позиция довольно активная. И разговор со «Ст.М» он начал с ходу, не дожидаясь вопросов.

- Современное поколение молодежи, где бы оно ни училось (кроме нашей Академии) - обворовано. Их учат самовыражению и той ерунде, которая им не пригодится в жизни. Неудивительно, что искусство сейчас сведено к искажению Божьего мира.

Человек - это образ и подобие Божие. И если я рисую ваши губы на спине, а ухо - на боку, я – революционер-сатанист. Этим занимался так называемый «авангард передового коммунистического искусства». Впрочем, его последователи и сегодня в силе.

Чтобы не дать умереть традициям великого реализма, я создал свою Академию. Императорская Академия в Петербурге (я учился в ней, когда ее уже переименовали в Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина) прививала строгие каноны воспитания - рисование с гипсов, копии, композиции, изучение античного наследия. Образцы были одинаковыми для всех, а вот художники из этой прекрасной школы выходили разные - Иванов, Врубель, Рябушкин, Суриков, Кустодиев. Ведь в каждом мастере главное - это душа. Проходят времена, а дух творца остается в искусстве.

- Нынешняя молодежь отличается от вузовцев вашего поколения?

- Студенты всегда одинаковые, проблема отцов и детей просто выдумана. Поверьте мне, ведь я постоянно встречаюсь с учениками всех курсов моего вуза и проверяю «дурь» каждого. Другое дело, что многие молодые люди бессильны против того потока американской пластмассовой культуры, который ставит людей на четвереньки.

- Так что же делать?

- Самое главное - осознать причастность к своей нации, к ее истории, религии. Это тяжело, ведь у нас до сих пор не могут даже написать толкового учебника истории, в котором бы честно сказали, что исторический процесс – это борьба не классов, а религий и рас. Своим студентам я рекомендую книгу Александра Дмитриевича Нечволодова «Сказания о русской земле», изданную и утвержденную Министерством просвещения еще при государе Николае II.

Горжусь принадлежностью к русскому народу, очень счастлив, что родился в многонациональной России, чью культуру создавали дети разных племен. Вот, например, Исаак Левитан был еврей и даже некрещеный, но как велик его вклад в искусство!Я не устаю повторять свой тезис, который говорят даже в Думе, ссылаясь на меня: «Русский - это тот, кто любит Россию». Вот Екатерина Великая, хоть и была немкой, а присоединила к нам Крым, и мне она дорога и близка. А русский Хрущев отдал этот полуостров, и сейчас там строятся минареты, ходят турки.

Россию спасет только монархия. Посудите сами: до 1917 года у нас была империя, в шесть раз превышающая римскую. Я родился и вырос в Петербурге и знаю, что Невский проспект до революции называли «проспектом религий»: там были храмы протестантов, католиков, православных, а также синагоги и мечети. И все между собой ладили! А потом началась революция, а с ней и геноцид.

- Вы славитесь своей веротерпимостью, и даже писали портрет Иоанна Павла II…

- Я против экуменизма - объединения религий. Это то же самое, что весь зоопарк превратить в одно животное. Нельзя из зебры, мыши и тигра сделать одно животное. Надо ценить индивидуальность каждого из них, и тогда все будут дружно жить, как в Раю.

Папу Римского написал потому, что каждое лицо интересно. А еще мне пообещали, что если выполню эту работу, то два автобуса будут катать моих студентов по всей Италии, с остановками в тех местах, где даже я ни разу не был.

- Насколько знаю, вы категорически против обучения за рубежом...

- Привозить детей знакомиться с памятниками культуры за границу – хорошо, а вот отдавать их туда учиться, это, на мой взгляд, пагубная идеологическая акция. Ребята и там чужие, и, приезжая сюда, чувствуют себя иностранцами. Зачем отправлять их куда-то, когда заведомо ясно, что наш уровень образования выше?

Трагедия в том, что многие, освоив высокую степень мастерства, убеждаются – в своей стране они не нужны. Надеяться на случайных меценатов, которых практически нет, просто смешно.

- Как по-вашему, появятся ли еще в России такие люди, как Павел Михайлович Третьяков?

- Думаю, что да, - появятся, -но не вот-вот. Нет пока денег у тех, кто мог бы приобрести у художника картину и освободить его лет на семь от поденщины (так помог Сурикову Третьяков). Богатым подавай Шишкина или Малевича с аукциона «Кристи».

Русскому национальному искусству сегодня не помогает никто. Более того, о нем и по телевидению хороших передач не делают. Не видел их даже на телеканале «Культура», который, кстати, меня ни разу не пригласил, несмотря на то, что три года назад Юнеско вручило мне «Золотой глаз Пикассо» за вклад в мировую культуру и цивилизацию.

Я не против того, чтобы на экране все время пели Пугачева и Киркоров, может, это кому-то и нравится. Но хотелось бы посмотреть исторический сюжет о Шаляпине, на остатки балета, которые еще теплятся в Петербурге благодаря Дудинской и академии Вагановой. Но что поделаешь, сейчас вообще идет неугасимая борьба со всем русским, национальным.

- И это говорите Вы, который не так давно оформлял интерьеры Большого Кремлевского дворца?!.

- Просто не нашлось ни одного архитектора, который бы справился с этой задачей. А я вырос во дворцах, в Царском селе, почетным гражданином которого был мой дед, а бабушка вместе с императрицей работала в местном госпитале.

БКД – великое здание. Николай I обратил Тона к матери нашей, Византии. Вы заметили, что в Кремлевском дворце даже колонны не греко-римские, а дорические?

В советские годы здание пришло в упадок. Когда меня пригласили туда для реставрации, увидел залитые бетоном подсобные помещения, старую рухлядь и облезлые стены. Пришлось восстанавливать интерьеры, Александровский и Андреевский залы, а также несколько этажей дворцовой пристройки на месте взорванного при Сталине храма Спаса на Бору. Говорят, что огромный гостевой комплекс строили заключенные.

Теперь созданные мной интерьеры и портреты вы можете видеть почти каждый день по телевизору, на их фоне Президент выступает. Вот совсем недавно «Двух князей» показывали.

Осуществлять проект в Кремле мне помогали ученики - Иван Глазунов, Владимир Штейн и Иван Кузнецов-Иванеев. Кстати, представьте себе, пра-пра-прадед моего сына, Николай Бенуа, в молодости работал с Константином Андреевичем Тоном.

- Как Вы относитесь к современному строительству, которое сегодня так широко развернулось в Москве?

- Все это перепевы американского и европейского авангарда. Только раньше строили как в субтропических районах плоские крыши, а теперь появились треугольники, пирамидки, как на купюре в один доллар. Сейчас у нас нет своей архитектуры. Талантливых зодчих и строителей в столице много, но их форма мышления от меня крайне далека, потому что я - сын своей цивилизации, основанной на греко-римской культуре, напитанной православием и, главное, русским допетровским национальным духом.

Для меня вершина и таинство архитектуры - собор Василия Блаженного. Люблю также русское понимание античности - стиль ампир, в котором сделаны многие московские особняки. Все великие государства исходят от Рима, и даже Сталин это признавал. Правда, так называемый буденновский ампир мне не нравится. Слабоват. Его можно сравнить с подражанием обезьяны человеку.

Последний раз возрождение в архитектуре у нас было на рубеже ХIХ - ХХ веков. Именно тогда появился новый русский стиль, который презрительно называли одно время «псевдорусским» стилем и почтительно - «неоготика». Среди памятников того времени - Исторический музей, Французское посольство.

- В одном из интервью Вы говорили, что Вас приглашал сниматься Висконти. Какую роль он Вам предлагал?

- После того как я написал его портрет, он предложил мне сыграть Мечтателя в «Белых ночах» Федора Достоевского. Но Фурцева захохотала: «Вы что, с ума сошли?», и мой дебют не состоялся. Пробовался на главную роль в фильме «Вид на жительство» режиссера Стефановича, но потом отказался от нее по совету сценариста Сергея Михалкова. Он сказал: «Если актер играет злодея, то все от него шарахаются. А у тебя и так ужасное положение». Ведь после своей первой выставки я работал грузчиком…

К сожалению, на этом месте нашей беседы нас прервали. Илье Сергеевичу сказали, что его уже давно ждут инженеры, которые занимаются вентиляцией в галерее. На прощание он сказал:

- Единственная на свете форма гуманитарной помощи миру может исходить только из России, от ее оставшейся духовности, которая живет в народе, в значительной части нашей молодежи, хотя она и отравлена жаждой денег. Деньги всегда были нужны, еще Пушкин говорил: «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». А сегодня многие гибнут, потому что продают главное - вдохновение.

И все-таки в молодых я верю. Очень горжусь тем, что именно ими больше всего раскупалась на моей последней выставке репродукция картины «Рынок нашей демократии».

Прежде чем уйти, мы с фотографом обошли галерею, в которой собрано около 500 картин художника. Любопытно было открыть для себя раннего Глазунова – студенческим работам посвящен отдельный зал. С удовольствием еще раз посмотрела свой любимый цикл, посвященный Достоевскому, – им украшен холл. Со стен приветливо глядели портреты родных художника – жены, Нины Александровны Виноградовой-Бенуа, детей Веры и Вани. Интересны и изображения знаменитостей – королей, политиков, деятелей искусства, встречи с которыми судьба щедро подарила Глазунову.

Вряд ли кто-то не остановится хоть на мгновение в зале, где представлены картины-коллажи: «Русская красавица», «Борис Годунов», «Легенда о царевиче Дмитрии» и многие другие. Они написаны на инкрустированной доске с использованием старинных тканей, жемчуга, натуральных материалов. Существует какое-то особое очарование в картине, где изображены люди за окошком, створки которого – настоящие, деревянные.

На третьем этаже потрясает коллекция старинной утвари и икон, которые И.С. Глазунов собирал по всей России. Подобную красоту редко доведется видеть.

Конечно, всего, что собрано в галерее, невозможно описать в одной статье. Есть смысл посмотреть ее самому, и составить собственное мнение о творчестве художника, оставившего столь значительный след в истории современного искусства.

Анна ЧЕПУРНОВА

К началу ^