Номер 12, 2007

Царицына оплошность

Впервые в «Царицыно» я попала глубокой осенью. Под ледяным ветром долго искала недавно отреставрированный Хлебный дом, где должно было состояться выступление мужского хора МИФИ. Редкие гуляющие указали на резной мост у кромки леса: за ним до здания красного кирпича со стеклянной крышей рукой подать.

Пробежалась по мосту, толком не рассмотрев ничего вокруг – уж очень было холодно. И вот он Хлебный дом с мерзнущими на входе гостями. Внутри заботливые билетеры просят оставаться в верхней одежде – в зале прохладно. Но стоило зазвучать хору – и зябкий воздух как будто стал теплее. Певцы страстно выводили фразы, и нахохлившиеся зрители постепенно расправляли плечи. И вдруг во время исполнения кульминационной композиции один из хористов потерял сознание.

Ассоциации – хорошее подспорье для памяти. И до недавнего времени при упоминании усадьбы «Царицыно» в сознании возникали картинки цвета сепии: гнущиеся под сильными порывами ветра деревья, призрачные остовы двухсотлетнего долгостроя, голоса, выводящие духовную музыку под старинными сводами. Мощь и упадок. Тревожно-торжественная, по-настоящему готическая атмосфера. В нее стоило впустить солнце. Год спустя в разгар бабьего лета я отправилась в обновленный парк снова. И он заиграл совсем другими красками.

Любительница гуляний и балов Екатерина Великая наверняка осознала бы свою ошибку, окажись она среди разноцветной толпы с плывущими над ней блестящими воздушными шарами и коконами сахарной ваты. В солнечный выходной «Царицыно» с проходящей на его территории ярмаркой меда походило на жужжащий людской улей. От входа по мощеным дорожкам навстречу друг другу двигались два плотных потока – уже нагулявшиеся и налюбовавшиеся обновленными царицынскими красотами и вновь пришедшие. Сначала мне показалось, что вокруг звучит музыка – какой-то веселый марш. А это звуки сотен шагов сливались в незамысловатый ритм. Пока, поддавшись его объединяющему настроению, я маршировала в разношерстном строю, вокруг прямо на газонах по-европейски вольготно возлежали трогательные парочки, почтенные семейства с ползающими по траве карапузами и утомленные солнцем собаки.

Захотелось такого же пикника у обочины: распластаться прямо на газоне, запрокинуть голову и смотреть в ослепительно голубое небо, на острые башни нового Большого дворца, плывущие в солнечной дымке, на геометрически правильные силуэты новостроек у метро. А большой город вокруг пусть и дальше спешит и торопится.

Наверное, императрице, приехавшей сюда оценить творение Василия Баженова летним днем 1785 года, просто не повезло с погодой. Иначе как объяснить ее недовольство при виде дворцов и павильонов, ротонд и беседок, ворот и резных решеток. Чем не угодил матушке-императрице архитектор, отдавший царицынскому ансамблю целое десятилетие, так и осталось загадкой. Только уехала она из своей так и несостоявшейся летней резиденции, даже не попрощавшись с Баженовым. Еще десять лет усадьбу перестраивал Матвей Казаков. Но и его старания не удостоились похвалы Екатерины – до окончания строительства она не дожила.

Баженов и Казаков и по сей день спорят, чем раздосадовали царицу, а, может, оценивают мастерство современных зодчих и реставраторов, воссоздавших их задумки по сохранившимся чертежам и гравюрам. У нового здания Большого дворца они в ярких парадных мундирах застыли в вечном диспуте. А рядом с памятником двум архитекторам вилась длинная очередь к стеклянному входу в здание.

От треска затворов и вспышек я ушла в тень – к оврагу, спускающемуся ступенями к пруду. Здесь тоже кругом были пикники и просто посиделки. А потом совсем рядом кто-то в изумлении крикнул: «Смотри, они прыгают!» Я повернула голову, проследила за жестом мальчишки на роликах и увидела вдалеке танцующие струи фонтанов.

Водяная пляска загипнотизировала сотни людей. Мост через пруд уже не вмещал всех зрителей, и некоторые спускались вниз, скидывали обувь и занимали места по щиколотку в воде. И только утки, не замечая людской суеты, в такт музыке пересекали пруд, оставляя на воде золотистые полоски.

И снова подхваченная толпой я шла вдоль кромки воды, а навстречу бежали длинноволосые девушки в пушистых рыжих венках из кленовых листьев. Вспомнилось, что именно здесь, в царицынском парке, уже много лет собирается «вымирающий» вид – хиппи. Забавно, что бородатые фрилавщики и тусовщики выбрали именно «проклятый» Екатериной парк для своих безбашенных фестивалей.

Я еще немного понаблюдала за бороздящими воду утками, а потом спустилась в овраг под стрельчатым мостом. С холма наверху тек быстрый ручеек, а по нему плыли зеленые и алые шарики. Возящиеся в воде дети доставали их, рассматривали и снова отпускали по течению. Подойдя ближе, я тоже подняла из мокрой травы спелое яблоко. А потом заметила высоко на горке изогнутые яблони с ярко-красными плодами в еще зеленой листве.

Может и хорошо, что усадьбе «Царицыно» понадобилось более двух веков, чтобы «вызреть».

Анастасия БЕЛЯКОВА

К началу ^